История Брагинщины: воспоминания бывшего директора Храковичской школы

Беларусь памятае Нашы праекты: імёны малой радзімы

Участник Сталинградской битвы Андрей Артёмович Юденок до войны работал директором Храковичской школы, а в 60-х – Новогребленской восьмилетней. На общественных началах был парторгом колхоза имени Чапаева. Его трудовая деятельность связана и с Чемерисской СШ, где он занимал должность завуча. Последние годы жил в д. Красное Гомельского района. Умер в 1987-м.

Сохранились воспоминания Андрея Артёмовича о событиях и отдельных эпизодах Великой Отечественной войны, которые в редакцию передал Аркадий Ефименко, его коллега и преемник. Аркадий Александрович несколько лет возглавлял коллектив Новогребленской школы, трепетно относился к героическим событиям тех огненных лет, ветеранам войны, немало сделал для увековечения их памяти. Благодаря сельскому учителю мы можем сегодня сердцем дотронуться до событий тех лет, глубже понять чувства и переживания наших земляков, которым довелось защищать Родину.

– О том, что война уже началась, я узнал 22 июня 1941 года в 12 часов. В это время в Брагине должно было начаться партийное собрание. В клубе собрались все коммунисты района. Первый секретарь Брагинского райкома КП Белоруссии т. Дюньдиков объявил собрание открытым, а в этот момент в радиорепродукторе зазвучал голос диктора Левитана: «Товарищи! Через несколько минут будет передано важное правительственное сообщение». Волнующую речь народного комиссара иностранных дел Вячеслава Молотова о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз выслушали внимательно. Посоветовавшись с членами бюро, секретарь райкома объявил, что партийное собрание отменяется. Были оставлены секретари первичных организаций, которые получили срочные указания, что нужно сделать на местах.

Все 15 коммунистов Храковичской партячейки в связи с военным положением решили перейти на казарменное. Проводилась разъяснительная работа среди населения, при Храковичском сельском Совете был создан истребительный отряд по борьбе с вражескими парашютистами. В него входили коммунисты, комсомольцы и сельские активисты. Как старшему политруку запаса, отрядом было поручено руководить мне. В обязанности членов отряда входило дежурство при сельсовете, контроль за постами ночного дежурства по населённым пунктам, за соблюдением светомаскировки. Два раза в сутки делали выход на территорию колхоза имени Сталина для поисков немецких парашютистов.

Все коммунисты в ночное время по очереди дежурили у телефона, чтобы принимать срочные телефонограммы из районного штаба. Дальше следовало срочное распоряжение из наркомата внутренних дел о немедленном изъятии огнестрельного оружия и радиоприёмников у населения. Эту работу нужно было выполнять составу истребительного отряда, а также оповещать население о призыве на военную службу согласно повесткам из райвоенкомата. Агитаторы из числа сельской интеллигенции готовили выступления перед мобилизованными, уходящими на войну. Тяжело было говорить о наших неудачах на фронтах, но всегда был один и тот же лозунг: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами».

Как известно, 3-го июля 1941 года Сталин выступил по радио с призывом воевать не на жизнь, а на смерть. Он нашёл отклик в сердцах миллионов советских людей на фронте и в тылу. После этого выступления была проведена всеобщая мобилизация. По Указу Президиума Верховного Совета СССР, ей подлегали все возрасты, вплоть до 50 лет.

В ночь с 5-го на 6-е июля мне пришлось дежурить в сельском Совете. Я получил список лиц, которые обязаны были 6 июля к 12 часам явиться на призывной пункт райвоенкомата для отправки в воинские части. Здесь значилась и моя фамилия. В течение утра нужно было передать школу и обязанности руководителя истребительного отряда, собрать вещи и явиться в назначенное время и место согласно мобилизационному предписанию. Распрощавшись с семьёй и товарищами по работе, мы запрегли колхозных лошадей в повозки и отправились в райвоенкомат. К вечеру нас расквартировали в помещении Брагинской средней школы, где должны были ждать отправки по составленному маршруту.

Переночевав на голых полах, в 6 часов пешим ходом отправились в расположение колхоза имени Тельмана. Там уже находились сотрудники военкомата, милиции, партийных и советских организаций. Всех выстроили в две шеренги и начали разбивать на команды по 100 человек. Выделили командиров и комиссаров. Наша была под №3, командиром – т. Чех из Хракович, комиссаром – т. Юденок. Где-то в 13.00 на подводах двинулись в путь по маршруту Лоев – Добрянка – Навля. Первая ночёвка была в районе деревни Ручеёвка. Утром 8-го июля 1941 года при перекличке в команде не оказалось двух человек, уроженцев д. Савичи. О дезертирстве сообщили в райвоенкомат. Тут же перед строем была проведена беседа на тему: «Дезертир – изменник Родины». Больше такие случаи не повторялись.

После трёхдневного перехода пришли в Добрянку и с удовольствием поели горячей пищи, так как домашние запасы заканчивались. И только 10-го июля к вечеру прибыли в намеченный маршрутом пункт. Это был молодой сосняк в районе Навли. Всех начали расформировывать по воинским частям. Мне предлагали должность комиссара кавалерийского эскадрона, но я пока согласия не давал, так как по военно-учётной специальности – понтонёр (инженерные войска). В последних числах июля доверили сборную команду в количестве 60 человек разных военно-учётных специальностей из районов Полесской области. Моим помощником был т. Лихошапка из Комаринского района. Команде выдали трёхдневный сухой паёк и указали маршрут движения в направлении г. Дмитриев-Орловский и Дмитровск-Льговский (Курская область).

В Курском горвоенкомате получил адрес своей инженерной части, она находилась где-то в Горелом лесу на расстоянии 25 км. По прибытии в инженерно-сапёрный отдельный батальон был похож скорее на странника, чем на будущего политработника. Мне сообщили, что батальон делится на два, один будет из ополченцев, а кадровый (с пополнением) включён в действующую армию. Предложили должность комиссара в новосформированном из ополченцев батальоне (имел численность 350 человек), а командиром назначили уроженца Курска Ивана Каминского. Всех обмундировали, вооружили и снабдили необходимым инженерным оборудованием, дали команду на отход в направлении Воронежа. Видимо здесь планировалось окончательно задержать противника, а для этого нужны были мощные оборонительные сооружения.

В районе н.п. Верхний Мамон остановились для создания мощной оборонительной полосы второго эшелона. Предстояло сделать доты, дзоты и противотанковые сооружения, надолбы, ежи и противотанковые рвы с минными полями и проволочными заграждениями. Неоднократно подвергались налёту немецкой авиации и несли потери в живой силе и инженерной технике. Во время одной из воздушных атак потеряли шесть человек. Фамилию одного из них хорошо запомнил: Евтушенко, отец семерых детей из Лельчицкого района. Сообщить родным уже было невозможно, местность оккупировали немцы.

7 ноября 1941 года в Воронеже был назначен парад войск Юго-Западного фронта, которым тогда командовал маршал Советского Союза тов. Тимошенко. Он призвал войска не допустить врага к городу, остановить его дальнейшее продвижение на восток и отогнать назад. Воспользовавшись моментом, что гитлеровское командование часть своих дивизий сняло с Юго-Западного фронта на московское направление, наши части в районе Ельца перешли в наступление, а части, оборонявшие подступы к Курску и Воронежу, остановили врага, заставив его перейти к обороне.

В канун Нового 1942 года наша инженерная часть получила приказ перебазироваться на новое место дислокации в Тамбовскую область. Хорошо помню эпизод переправы через Дон. В ночь на 31 декабря была резкая оттепель,  на поверхности реки появилась  верховодка. Наша часть переходила Дон в разных местах и случаев пролома льда не было, зато мы все изрядно вымокли. В вагонах-теплушках отправились к новому месту дислокации – ст. Селезни Тамбовской области. 1 и 2 января резко похолодало, морозы достигали 25-30 градусов, валил снег. В Селезнях временно расквартировались  и приступили к возведению новой оборонительной линии. Земля промерзла на 30-40 см, приходилось проводить  взрывные работы. Трудились всю зиму, и только в апреле 1942-го получили приказ о перебазировании в Воронежскую область (Будёновский район) для возведения оборонительных сооружений. Срок был дан ограниченный, потому что наша разведка установила: немецкое командование начало концентрировать свои войска на южном направлении. Советским бойцам нужно было иметь мощную оборонительную линию с глубоко эшелонированными сооружениями на протяжении 40-60 км вширь и вглубь. На случай, если противнику удастся прорвать нашу оборону в районе Харькова, она не дала бы возможности врагу оккупировать Донбасс и продвинуться в район Кубани и Северного Кавказа.

Приказом политуправления Юго-Западного фронта меня повысили в должности. Я стал комиссаром управления военно-полевого строительства №264, начальником – некто Крайзельман, опытный инженер-строитель, еврей по национальности. Секретарём партийного комитета нашего управления был учитель из Курской области Иван Новиков, который погиб в боях на Курской дуге в 1943-м. Перед политсоставом и парторганизацией управления поставили задачу всеми силами и средствами быстро и качественно возвести оборонительную линию и тем самым опоясать сооружениями Воронеж, так как он имел огромное значение в снабжении нашей армии основными средствами вооружения. Работали днём и ночью. Как мне помнится, на строительстве оборонительной полосы было задействовано несколько тысяч инженерных частей и десятки районов гражданского населения.

В начале 1942 года мне  поручили в обеденный перерыв провести митинг  по поводу заключения антигитлеровской коалиции между Советским Союзом с одной стороны и Соединёнными Штатами Америки и Англией с другой. Договор давал возможность для открытия второго фронта на западе и этим самым оттянуть часть немецких дивизий с Восточного фронта. Это мероприятие, как и ряд других, проводимых среди частей и подразделений, поднимало боевой дух и уверенность в окончательной победе над ненавистным врагом. После окончания митинга ко мне подошёл с виду знакомый человек, которого вспомнил не сразу. Оказалось, это мой земляк из Лениского посёлка  Иван Приходько. Мы поздоровались и коротко обменялись новостями, погоревали о том, что наша местность оккупирована немцами и что никакой связи с семьями мы не имеем. Я пригласил Ивана Тихоновича к себе на обед и мы,  наскоро выпив фронтовые сто грамм, распрощались и разошлись по своим работам. Он подвозил на автомашине бетонные колпаки для дотов. Вот так я смог за год один раз встретиться с уроженцем Брагинщины.

Уже к концу июня  создали мощную по своему масштабу и техническому оснащению, хорошо замаскированную от воздушного и наземного наблюдения оборонительную линию. Мы её называли линией Маннергейма, настолько были уверены в надёжности и неприступности  полосы и возлагали на эти сооружения большие  надежды.

А сводки информбюро сообщали, что гитлеровские войска, воспользовавшись отсутствием второго фронта, подтянули в районе Харькова-Барвенково большие силы танков, авиации, артиллерии и пехотных соединений, прорвали нашу оборону и, пользуясь большим превосходством в живой силе и технике, начали оккупировать жизненно-важные районы, Донбасс и степные районы Украины и Ростовской области. Как-то в первых числах июля 1942 года мы проверяли со старшим политруком т. Конюховым готовность выполненных работ. К нам подошёл красноармеец и доложил, что он видел немецкий броневик, видимо, фотографировавший нашу оборону. Мы немедленно отправили связного сообщить начальству. Возвратившись, он удивил нас: в штабе никого не оказалось.

Как выяснилось, начальнику склада было приказано нам сообщить, что получена срочная телеграмма от высшего начальства, в которой категорически приказывалось немедленно свёртывать ещё не оконченные работы по возведению противотанкового рва в районе Будённовска и отводить подразделения по маршруту вдоль Дона на юго-восток. Оказалось, что немецкая разведка при содействии наших провокаторов по всей вероятности нанесла на свои топографические карты оборонительную линию, которая к этому времени была занята советскими передовыми войсками. Фашисты знали её мощь и решили обойти с обеих сторон, окружить наши части и разгромить их.

Мы с остатками воинских подразделений оказались, как говорят, под колпаком. Начальник склада ничего не сказал нам о телеграмме и скрылся. Мы обязаны были, несмотря на нависшую опасность полного окружения, принять неотложные меры предосторожности. Наскоро по карте составили маршрут движения и, вручив его командирам рот и политрукам, наметили пункт встречи, а с наступлением темноты начали отходить. Передовые части, занявшие оборонительные сооружения, тоже не произвели ни единого выстрела, так как получили приказ отвести войска. Так наша оборонительная линия осталась в тылу врага.

Немецкие самолёты охотились за каждой группой, каждой машиной отступающих красноармейцев. Мы с т. Конюховым, вооружившись винтовками и гранатами, следовали к пункту встречи, но своих подразделений так и не увидели в назначенное время около безымянной речушки, напоминавшей родную Брагинку. Мост через неё разбомбили, и мы вынуждены были ждать до утра. Восстановили его к 5 часам. Центральные дороги заполнили отходящие солдаты и беженцы, а немецкая авиация, чтобы посеять больше паники, бомбила без конца, заставляя наши части рассеиваться. Движение продолжалось более трёх суток в основном ночью. Шли пехота, кавалерия и даже противотанковые подразделения, чтобы избежать полного окружения со стороны наступающих немецких дивизий. Со своими подразделениями мы всё же встретились. Они обошли разрушенный мост, нашли брод через речку и оказались впереди нас. Все спешили к переправе через Дон в районе д. Новая Калитва.

На мосту царила невероятная суматоха и неорганизованность, части перемещались без прикрытия из воздуха и зенитной артиллерии. Зенитки стояли в посевах пшеницы без снарядов. Немецкие самолёты раз за разом бомбили переправу, сбрасывали зажигалки на деревню, в которой скопились советские войска. Посоветовавшись с командирами рот и политруками, мы пришли к общему мнению продолжить движение вдоль Дона по вражеской стороне ниже по течению. Там под прикрытием темноты подготовить самим примитивную переправу в виде небольших паромов и за ночь потихоньку переплыть на левый берег Дона. Взяли лодку у бакенщика для перекидки проволоки на другой берег, спилили несколько телеграфных столбов и уже вечером 10-го июля 1942 года начали переправлять повозки, продукты и необходимые материалы, а лошадей – вплавь. К восходу солнца все наши подразделения успешно форсировали Дон.

На левом берегу реки были густые заросли ольхи, берёзы, ивняка, которые укрывали от вражеской авиации. Но уже части пограничных войск, составляющие загранотряды, задерживали всех военнослужащих, идущих неорганизованно, без своих частей и командиров. К этому времени был издан приказ И.В. Сталина №227, который запрещал отступление Красной Армии без соответствующего распоряжения. В народе этот документ получил название «Ни шагу назад». Таким образом Сталин стремился укрепить дисциплину в войсках и остановить продвижение вермахта, перейти в решительное контрнаступление. Для этого у нас уже были все условия и прекрасный оборонительный рубеж Дона и Волги. Поступали с заводов танки и самоходные орудия, миномёты, нового вида самолёты. Наши части накопили боевой опыт, но отдельным воинским частям и соединениям пока не хватало решительности и определённой стойкости. Всё это выковывалось в ходе сражений с заклятым врагом.

Началась знаменитая по своим масштабам битва на Волге, которая продолжалась 200 дней и ночей. Я был активным участником этих исторических событий. Немецкое командование поставило задачу уничтожить советские войска западнее Дона и в последующем захватить нефтяные районы Кавказа, а также перевалы через главный Кавказский хребет. Выходом к Волге в районе Сталинграда они пытались завершить операцию, но им это не удалось. Героические защитники города на Волге в августе-сентябре 1942 года сдержали натиск врага, обескровили его в оборонительных боях. Перейдя затем в решительное контрнаступление, Красная Армия окружила и полностью разгромила 330-тысячную армию фашистских войск.

Под Сталинградом немцы сосредоточили 500 танков, семь пехотных дивизий, несколько сот самолётов. Это был сущий ад. Наши части вели оборонительные бои, но гитлеровцы осадили Малахов курган, прорвались в центральную часть города, захватив вокзал, здания госбанка, дома специалистов, с верхних этажей которых просматривалась переправа через Волгу. Положение было настолько тяжёлым, что командующий 62-й армией генерал В.И. Чуйков вынужден был бросить командиров и охрану штаба на очистку правого берега Волги (в районе центральной переправы) от просочившихся сюда вражеских автоматчиков.

Наше инженерное управление было передано 65-й армии, которой командовал генерал П.И. Батов. Нужно было выбить противника из города, не дав ему возможности прорваться к реке и организовать переправу. В ночь на 15 сентября 1942 года батальон под командованием капитана т. Червякова занял оборону на правом берегу Волги и начал наступать в направлении вокзала, стрелковый полк под командованием т. Панихина – на улицу Гродненскую и Смоленскую. 39-й полк (командир т. Долгов) приступил к штурму Малахова кургана. Совместными действиями курган был взят. В этом бою особенно отличился рядовой Любавин. С расстояния 20 метров противотанковым ружьём он подбил немецкий танк, хотя сам был тяжело ранен. По этому поводу во всех подразделениях 65-й армии были выпущены листовки-молнии «Бить врага так, как бьёт его коммунист Любавин». О подвиге отважного солдата знал весь Сталинградский фронт. Также происходила битва за железнодорожный вокзал.

Девять дней и ночей гвардейцы первого батальона 42-го полка отражали атаки врага. Вокзал несколько раз переходил из рук в руки. 21 сентября 1942 года немцы снова попытались вернуть его обратно, но яростными контратаками были отбиты. Вокзал и Малахов курган, а также центральные улицы Сталинграда наши войска очистили полностью. У неприятеля оставались отдельные опорные пункты: дом железнодорожников, школа №38, здания госбанка и военторга. Первым решили взять госбанк длиной около четверти километра, с глубоким подвалом, который был неуязвим для бомб и снарядов. Ночью наши сапёры подползли под стены и взорвали здание.

На очереди – Т-образный дом. Выбить фашистов из него никак не удавалось. Гвардеец Василий Коцаренко предложил свой вариант: рыть по ночам траншею длиной 100 метров, которая бы подходила вплотную к зданию, и только потом штурмовать его, но немцы заметили и открыли интенсивный огонь. Пришлось копать днём, а землю выносить ночью. Образовалось несколько штурмовых отрядов из сапёров, автоматчиков, бойцов с противотанковыми ружьями и огнемётчиков. В течение получаса дом был взорван, все шесть этажей рухнули, и фашисты, прятавшиеся в подвалах, нашли свою могилу под развалинами.

На площади 9-го Января находился занятый немцами дом, который получил название дом Павлова. На своих картах они обозначали его как дом-крепость. Отсюда вели огонь и препятствовали продвижению резервов для сражающихся частей и поставке боеприпасов. Решено было послать туда группу бойцов-добровольцев под руководством Якова Павлова. Как потом выяснилось, на нижнем этаже были женщины с детьми и наш санинструктор тов. Калинин, раненые бойцы из других подразделений. На втором этаже обосновались гитлеровцы с пулемётами. Когда Павлов бросил гранату, из третьего подъезда выбежали немцы, бросив свой пулемёт, который отважный боец повернул в их сторону и убил троих. Заняв первый этаж, Павлов послал Калинина с запиской в полк сообщить: дом занят, жду подкрепления. Оккупанты усилили огонь по этому зданию и утром атаковали несколько раз, но безуспешно. А тут и подкрепление подоспело. Дом-крепость был полностью в наших руках до полного разгрома врага.

Утро 19 ноября выдалось туманное, берег реки присыпало снегом. Войска Юго-Западного фронта и части Донского перешли в решительное наступление, а 20-го ноября 1942 года двинул свои полки и Сталинградский фронт. 23-го ноября бойцы Красной Армии окружили 22 дивизии немцев под Сталинградом. В кромешной тьме ноябрьской ночи, лязгая железом, ползли механизированные корпуса, утопая в снегу, медленно двигались машины, взрывались и ломались мосты, горели деревни. На дорогах среди полей чёрными пятнами лежали окоченевшие за ночь мёртвые тела. Два фронта, как две руки, сходившиеся по карте, двигались и приближались друг к другу, чтобы сомкнуться в донских степях к западу от Сталинграда. И так 6-я полевая и 4-я танковая армии немцев в количестве 330 тысяч человек были полностью окружены. Теперь перед советским командованием стояла задача не допустить, чтобы эта ещё довольно сильная армия врага не прорвалась из окружения и была полностью уничтожена или пленена.

Большую роль в разгроме немцев под Сталинградом сыграл командующий артиллерией генерал Воронов. По плану нашего командования создавалось два кольца: внутреннее, которое должно постоянно сжиматься, и внешнее, которое должно было расширяться, не допуская какого-нибудь подкрепления окружённым захватчикам из вне.

Гитлер, воодушевляя своего лучшего командующего группой войск под Сталинградом генерала Паулюса, обещал поддержку и даже присвоил ему звание фельдмаршала. Весь декабрь 1942-го он ещё оказывал сопротивление, но резервы постепенно истощались. На выручку Паулюсу были сняты с Северного Кавказа шесть дивизий с танками и авиацией под командованием генерала Манштейна. Успеха это не имело, они были полностью разгромлены в снегах донских степей в районе станиц Морозовская и Серафимович. 30 января 1943 года Паулюс вынужден был подписать акт безоговорочной капитуляции.

31 января 1943 года нам уже не пришлось вести бои с фашистами – они капитулировали. Из 330 тысяч человек было пленено 90 тысяч, в том числе 24 генерала во главе с их командующим фельдмаршалом Паулюсом. Наши трофеи составили: 5762 орудия, 1312 миномётов, 12 701 пулемёт, 156 987 винтовок, 10 722 автомата, 744 самолёта, 1666 танков, 261 бронемашину, 80 438 автомашин разных марок, 10 679 мотоциклов, 571 тягач, 240 транспортёров, три бронепоезда, 933 телефонных аппарата. Третьего февраля 1943 года советские доблестные войска салютовали победу под Сталинградом, которая так дорого обошлась нашему народу.

Получил ранение и я под посёлком Вертячий при налёте немецкой авиации. Более трёх месяцев находился в госпитале г. Боброва, а после излечения в мае 1943-го был направлен на фронтовые курсы по переподготовке офицерского состава. В феврале 1944-го приступил к выполнению своих обязанностей в должности командира стрелкового батальона. Службу продолжал во втором стрелковом батальоне 812-го полка 1-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта. Батальон пополнялся на территории

Тернопольской области Западной Украины из числа молодёжи освобождённых районов. Пришлось много поработать, чтобы подготовить её к выполнению боевых задач.

В июле 1944-го был издан приказ Верховного главнокомандующего т. Сталина об отмобилизации специалистов угольной, нефтяной промышленности, а также преподавателей школ с высшим образованием для укомплектования военных кафедр институтов, суворовских училищ. Я был послан начальником военной кафедры Мозырского педагогического института имени Крупской, а после демобилизации в октябре 1945-го перешёл на учительскую работу. Имею девять правительственных наград, в том числе орден

Отечественной войны II степени, медали «За оборону Сталинграда», «За боевые заслуги» и ряд других.
Беларусь потеряла в годы войны каждого третьего своего жителя. Нет у нас такой семьи, где бы не оплакивали отца или сына, мать или дочь. Нет такого километра дороги, где бы не стоял обелиск в память о павших. Никогда не забывайте о погибших за спасение нашей земли, об их геройстве, самопожертвовании.

Свои записи в дневнике Андрей Артёмович Юденок заканчивает обращением к молодому поколению:

Дорогие юные друзья!

На вашу долю не выпало того, что пришлось вынести старшему поколению, ну, а если придётся, если вдруг настанет для Родины трудный час и она позовёт своих защитников на подвиг, верю: никто из вас, наследников отцовской и дедовской славы, не дрогнет.

Вы должны быть готовы к любому испытанию, чтобы преодолеть большие трудности и сделать всё, лишь бы родная страна полнилась счастьем и радостью.

Никогда не забывайте тех, кто не вернулся с поля битвы, проводите дни памяти и уроки мужества. Окружите заботой семьи погибших, чаще устраивайте встречи с участниками Великой Отечественной войны. Своим трудом и отличной учёбой крепите мир – главное завоевание советского народа.

* * *

Вспоминают ученики

Уроки истории любили все

К сожалению, нам не удалось отыскать фотографию Андрея Артёмовича, его словесный портрет нарисовали бывшие ученики, навсегда сохранившие в своих сердцах самые тёплые воспоминания и благодарность. Нина Болбас (Шупан) – одна из них. В 1965-66 гг. она училась в Чемерисской СШ, куда вместе с ровесниками перешла из Храковичской школы. Вот что она рассказала:

– Это был высокого роста (под два метра) худощавый мужчина с красивым лицом, интеллигентный, вежливый, образованный. В нём чувствовались сила, мужество, надёжность. Когда заходил в класс, все вытягивались по струнке.

Андрея Артёмовича не боялись, а искренне уважали, благоговели перед ним. Какие интересные уроки были у этого учителя, как мог заинтересовать своим предметом! Слушая его объяснения, мы сидели, затаив дыхание, старались всё запомнить. Историю любили, ждали каждого урока с нетерпением. Андрей Артёмович никогда не заглядывал в книжку, знаниями обладал обширными и умел их донести. В потоке информации, которую получали, было много поучительного. Говорю это, и перед глазами встаёт образ замечательного педагога, каких, к сожалению, мало. Вспоминаю его с сердечной теплотой и любовью. В моей жизни были два таких учителя. Кроме Андрея Артёмовича, преподавательница химии Мария Ульяновна Пищик. Светлая им память!

Умер отважный солдат, участник Сталинградской битвы Андрей Артёмович Юденок, в 1987-м году в д. Красное Гомельского района, где жил последние годы. В надежде узнать что-нибудь о нём, его родных и близких, мы связывались с работниками Красненского сельского Совета. Своим ответом они огорчили нас: ни Андрей Артёмович, ни его жена Анна Ефимовна в списках жителей не значатся.

Подготовила Нина СИНИЛОВА

 



Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *